Главная - Рудаки - СТИХИ О ВИНЕ

СТИХИ О ВИНЕ

 
 

Рудаки

Биография

 



Нам надо мать вина сперва предать мученью,
Затем само дитя подвергнуть заключенью.

Отнять нельзя дитя, покуда мать жива,—
Так раздави ее и растопчи сперва!

Ребенка малого не позволяют люди
До времени отнять от материнской груди:

С весны до осени он должен целиком
Семь полных месяцев кормиться молоком.

Затем, кто чтит закон, творцу хвалы приносит,
Мать в жертву принесет, в тюрьму ребенка бросит.

Дитя, в тюрьму попав, тоскуя от невзгод,
Семь дней в беспамятстве, в смятенье проведет.

Затем оно придет в сознанье постепенно,
Забродит, забурлит — и заиграет пена.

То бурно прянет вверх, рассудку вопреки.
То буйно прыгнет вниз, исполнено тоски.

29 Я знаю, золото на пламени ты плавишь,
Но плакать, как вино, его ты не заставишь.

С верблюдом бешеным сравню дитя вина,
Из пены вздыбленной родится сатана.

Все дочиста собрать не должен страж лениться:
Сверканием вина озарена темница.

Вот успокоилось, как укрощенный зверь.
Приходит страж вина и запирает дверь.

Очистилось вино и сразу засверкало
Багрянцем яхонта и пурпуром коралла.

Йеменской яшмы в нем блистает красота.
В нем бадахшанского рубина краснота!

Понюхаешь вино — почуешь, как влюбленный,
И амбру с розами, и мускус благовонный.

Теперь закрой сосуд, не трогай ты вина,
Покуда не придет созревшая весна.

Тогда раскупоришь кувшин ты в час полночный,
И пред тобой родник блеснет зарей восточной.

Воскликнешь: «Это лал, ярка его краса,
Его в своей руке держал святой Муса!

Его отведав, трус в себе найдет отвагу,
И в щедрого оно преображает скрягу...

А если у тебя — бесцветный, бледный лик,
Он станет от вина пунцовым, как цветник.

Кто чашу малую испробует вначале,
Тот навсегда себя избавит от печали,

Прогонит за Танжер давнишней скорби гнет
И радость пылкую из Рея призовет».

Выдерживай вино! Пускай промчатся годы
И позабудутся тревоги и невзгоды.

Тогда средь ярких роз и лилий поутру
Ты собери гостей на царственном пиру.

Ты сделай свой приют блаженным садом рая,
Блестящей роскошью соседей поражая.

Ты свой приют укрась издельем мастеров,
И золотом одежд, и яркостью ковров,

Умельцев пригласи, певцов со всей округи,
Пусть флейта зазвенит возлюбленной подруги.

В ряду вельмож вазир воссядет — Балами,
А там — дихкан Салих с почтенными людьми.

На троне впереди, блистая несказанно,
Воссядет царь царей, властитель Хорасана.

Красавцев тысяча предстанут пред царем:
Сверкающей луной любого назовем!

Венками пестрыми те юноши увиты,
Как красное вино, пылают их ланиты.

Здесь кравчий — красоты волшебной образец.
Тюрчанка — мать его, хакан — его отец.

Поднялся — радостный, веселый — царь высокий.
Приблизился к нему красавец черноокий,

Чей стан что кипарис, чьи щеки ярче роз,
И чашу с пламенным напитком преподнес,

Чтоб насладился царь вином благоуханным
Во здравие того, кто правит Саджастаном.

Его сановники с ним выпьют заодно,
Они произнесут, когда возьмут вино:

«Абу Джафар Ахмад ибн Мухаммед! Со славой
Живи, благословен иранскою державой!

Ты — справедливый царь, ты — солнце наших лет,
Ты правосудие даруешь нам и свет!»

Тому царю никто не равен, скажем прямо,
Из тех, кто есть и кто родится от Адама!

Он — тень всевышнего, он господом избран,
Ему покорным быть нам повелел Коран.

Мы — воздух и вода, огонь и прах дрожащий,
Он — отпрыск солнечный, к Сасану восходящий.

Он царство мрачное к величию привел,
И потрясенный мир, как райский сад, расцвел.

Коль ты красноречив, прославь его стихами,
А если ты писец, хвали его словами,

А если ты мудрец,— чтоб знанья обрести,
Ты должен по его последовать пути.

Ты скажешь знатокам, поведаешь ученым:
"Для греков он Сократ, он стал вторым Платоном!"

А если шариат ты изучать готов,
То говори о нем: «Он главный богослов!»

Уста его — исток и мудрости и знаний,
И, выслушав его, ты вспомнишь о Лукмане.

Он разум знатоков умножит во сто крат,
Разумных знанием обогатить он рад.

Иди к нему, взглянуть на ангела желая:
Он — вестник радости, ниспосланный из рая.

На стройный стан взгляни, на лик его в цвету,
И сказанного мной увидишь правоту.

Пленяет он людей умом, и добротою,
И благородною душевной чистотою.

Когда б дошли его речения к тебе,
То стал бы и Кейван светить твоей судьбе.

Узрев его среди чертога золотого,
Ты скажешь: «Сулейман великий ожил снова!»

Такому всаднику, на скакуне таком
Мог позавидовать и славный Сам в былом.

А если в день борьбы, когда шумит сраженье,
Увидишь ты его в военном снаряженье,

Тебе покажется ничтожным ярый слон,
Хотя б он был свиреп и боем возбужден.

Когда б Исфандиар предстал. пред царским взором,
Бежал бы от царя Исфандиар с позором.

Возносится горой он мирною порой,
Но то гора Сийам, ее удел — покой.

Дракона ввергнет в страх своим копьем разящим:
Тот будет словно воск перед огнем горящим.

Вступи с ним в битву Марс, чья гибельна вражда,-
Погибель обретет небесная звезда.

Когда себе налить вина велит могучий,
Ты скажешь: «Вешний дождь из вешней льется тучи».

Из тучи только дождь пойдет на краткий срок,
А от него — шелков и золота поток.

С огромной щедростью лилась потока влага,
Но с большей щедростью дарит он людям благо.

Великодушием он славен, и в стране
Хвалы ему в цене, а злато не в цене.

К великому царю поэт приходит нищий —
Уходит с золотом, с большим запасом пищи.

В диване должности он роздал мудрецам,
И покровительство он оказал певцам.

Он справедлив для всех, он полон благодати,
И равных нет ему средь мусульман и знати.

Насилья ты с его не видишь стороны.
Перед его судом все жители равны.

Покой при нем найдет уставший от забот,
Измученной душе лекарство он дает.

В пустынях и степях средь вечного вращенья
Он сам себя связал веревкой всепрощенья.

Прощает он грехи, виновных пожалев,
И милосердием он подавляет гнев.

Нимрузом правит он, и власть его безмерна,
А счастье — леопард, а враг дрожит, как серна.

Подобен Амру он, чья боевая рать,
Чье счастье бранное как бы живут опять.

Хотя и велика, светла Рустама слава,
Благодаря ему та слава величава.

О Рудаки! Восславь живущих вновь и вновь,
Восславь его: тебе дарует он любовь.

И если ты блеснуть умением захочешь,
И если ты свой ум напильником наточишь,

И если ангелов, и птиц могучих вдруг,
И духов превратишь в своих покорных слуг,—

То скажешь: «Я открыл достоинств лишь начало,
Я много слов сказал, но молвил слишком мало...»

Вот все, что я в душе взлелеял глубоко.
Чисты мои слова, их всем понять легко.

Будь златоустом я и самым звонким в мире,
Лишь правду говорить я мог бы об эмире.

Прославлю я того, кем славен род людской,
Отрада от него, величье и покой.

Своим смущением гордиться не устану,
Хоть в красноречии не уступлю Сахбану.

В умелых похвалах он шаха превознес
И, верно выбрав день, их шаху преподнес.

Есть похвале предел — скажу о всяком смело,
Начну хвалить его — хваленьям нет предела!

Не диво, что теперь перед царем держав
Смутится Рудаки, рассудок потеряв.

О, мне теперь нужна Абу Омара смелость,
С Аднаном сладостным сравниться мне б хотелось.

Ужель воспеть царя посмел бы я, старик,
Царя, для чьих утех всевышний мир воздвиг!

Когда б я не был слаб и не страдал жестоко,
Когда бы не приказ властителя Востока,

Я сам бы поскакал к эмиру, как гонец,
И, песню в зубы взяв, примчался б наконец!

Скачи, гонец, неси эмиру извиненья,
И он, ценитель слов, оценит, без сомненья,

Смущенье старика, что немощен и слаб:
Увы, не смог к царю приехать в гости раб!

Хочу я, чтоб царя отрада умножалась,
А счастье недругов всечасно уменьшалось.

Чтоб головой своей вознесся он к луне,
А недруги в земной сокрылись глубине.

Чтоб красотой своей обрел он в солнце брата,
Сахлана стал прочней, превыше Арарата.
 
предыдущее  следующее
 
Copyright © 2007
pero-simurga.ru
               Карта сайта