О караванщик, сдержи верблюдов! Покой мой сладкий, мой сон уходит.
Вот это сердце за той, что скрутит любое сердце, в полон уходит.
Уходит злая, кого люблю я, мне оставляя одно пыланье.
И полыхаю я, словно пламень, и к тучам в дымах мой стоп уходит.
Я о строптивой все помнить буду, покуда буду владеть я речью.
Хоть слово — вестник ее неверный, едва придет он и вон уходит.
Приди,—и снова тебе, прекрасной, тебе, всевластной, служить я стану.
Ведь крик мой страстный в просторы неба, себе не зная препон, уходит.
О том, как души бросают смертных, об этом люди толкуют разно.
Я ж видел душу свою воочью: она — о, горький урон! — уходит.
Не должен стоном стонать Саади,— но все ж неверной кричу я: «Злая!»
Найду ль терпенье! Ведь из рассудка благоразумья канон уходит!
|
|
|